Друзья моего детства [сборник 1958] - Георгий Алексеевич Скребицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вдруг — прыжок, и Джек очутился на враге.
— Назад, ползи назад, — командовала Анна Сергеевна.
— Не могу. Почему так тяжело? — вопил Иван Сергеевич. — Я сейчас пополам переломлюсь.
Мы с Анной Сергеевной метались по комнате, не зная, как выручить из беды злосчастного «танкиста».
— Что я наделала? — в отчаянии стонала Анна Сергеевна. — Я погубила его. Как же мы его кормить будем? Ведь это пытка сидеть под ящиком целых две недели.
Она без сил опустилась на стул.
И в этот миг полного отчаяния на пороге вдруг показался Николай.
— Николушка, — закричал я, бросаясь к нему. — Не уехал… Вот счастье-то!
Увидев Николая, Джек не завизжал, не бросился к хозяину. Он только дружелюбно помахал хвостом и, спрыгнув с ящика, полной достоинства походкой отправился на коврик. Всем своим видом он показывал: «Я сделал своё дело, а дальше разбирайся сам».
Как только Джек удалился, ящик снова ожил, приподнялся, и из-под него выглянуло красное от натуги лицо Ивана Сергеевича.
Взглянув на него, Николай расхохотался.
— Да вы тут превесело проводите время. А я и не думал уезжать, — обратился он ко мне. — Ну, как мой Джек, хорошо себя вёл? Ты знаешь, ведь он только что кончил сторожевую школу, вот я и устроил ему с твоего согласия маленький экзамен.
— Как — с моего согласия?
— А как же. Ведь ты же вчера согласился, чтобы он тебя покараулил. — Николай хитро улыбнулся: — Надеюсь, Джек не мешал вам здесь веселиться?
— Конечно, нет, — отозвался Иван Сергеевич, вылезая из своей засады. — Ваш пёсик презабавный. Очень жаль, что вы за ним так рано пришли!
Сластёна
Поздней осенью перед самым снегом иной раз бывает точь-в-точь как весной. Выглянет солнце, осветит голый, умытый дождями лес, влажную землю, чёрную слипшуюся листву в осиннике… А в это время где-то далеко в лесу на поляне вдруг забормочет тетерев, забормочет совсем по-весеннему. И не хочется верить, что до весны ещё так далеко, что впереди холода и метели и долгие тёмные ночи зимы.
Однажды в такой светлый осенний день шли мы с товарищем по лесной тропинке. Я глядел на прозрачный лес, на синее небо и шутя просил солнышко: «Не прячься за тучи, посвети хоть ещё часок!»
Мой приятель Сергей, тоже ещё молодой охотник, только посмеивался надо мной.
— Ты лучше гляди не на небо, а вниз под кусты. Заяц к зиме уже вылинял, белый весь. Его теперь легко заприметить.
Вдруг Сергей остановился и стал присматриваться к земле. «Вот чудеса-то!»
Я тоже посмотрел вниз и удивился не менее товарища. По блёклой траве, по опавшим листьям ползали пчёлы, да не две, не три, а целые десятки, может быть, сотни. Они были совсем вялые, по-зимнему полусонные, даже не пытались взлететь, только еле-еле переползали с одного листка на другой. Тут же на земле валялись обломки трухлявого дерева, облепленные воском.
Мы взглянули вверх. Перед нами росла старая полусухая осина. Чёрный дятел-желна́ когда-то выдолбил в её стволе большое дупло. Теперь края его были кем-то обломаны. Дупло помещалось невысоко. Сергей решил заглянуть туда. Я подсадил его до первого сука, и он взобрался к дуплу.
— Э-э, да тут целый улей! — воскликнул он, быстро спускаясь на землю. — Понимаешь, должно быть, рой из деревни улетел летом, в дупле и обосновался. Мёду пчёлы натаскали пропасть, а теперь к зиме вход в дупло залепили, чтобы не дуло. Только кто-то всё им разломал. Эх, жалко пчёл, — добавил Сергей. — Ночью как подморозит — крышка им будет.
— А кто же это наделал? — спросил я.
— Наверное, ребята баловались. Заметили дупло, полезли глядеть, что там внутри — вот и разломали.
Придя в деревню, мы рассказали о том, что видели, Ивану Ивановичу — старому пчеловоду и охотнику.
Дедушка поохал, погоревал о пчёлах, да ничего не поделаешь: в лес идти уже поздно, пришлось ждать до следующего дня.
Ночью, как и думали, крепко приморозило. Все лужи льдом затянуло, землю, траву выбелило. Утро настало яркое, всё в разноцветных огнях. Заиндевевшая трава и тонкий ледок на лужах так и сверкали.
Сергей в лес идти не смог, пошли мы вдвоём с дедушкой. Иван Иванович взял с собою ведро для мёда, ружьё, захватил и свою охотничью собаку Стрелку.
— Она нам живо разыщет грабителя, — сказал старичок.
Вот и осинник, и старое дерево у самой дороги. Мы подошли поближе.
Вдруг Стрелка насторожилась, потянула носом, изо всех сил рванулась вперёд. Иван Иванович отстегнул поводок, и собака помчалась прямо к дуплистой осине. Мы — за ней.
Под деревом на земле ещё больше, чем вчера, валялось обломков, трухи и мёртвых замёрзших пчёл. Стрелка, обнюхав землю, бросилась дальше в лес, и скоро где-то вдали послышался её громкий лай. Мы поспешили на голос собаки.
Она лаяла, прыгая и вертясь под густой елью.
Иван Иванович внимательно оглядел дерево, поманил меня:
— Видишь на суку у самого ствола гнездо темнеет? Это беличье гайно́. Ну-ка, стрельни в него.
— Зачем стрелять?
— Делай что говорю.
Я прицелился и выстрелил. Сверху посыпались сухая хвоя, сучки… Но из гнезда никто не выскочил. Зато Стрелка, подзадоренная моим выстрелом, ещё пуще залилась лаем.
Старик одобрительно кивнул головой, присел на корточки и стал рассматривать на земле упавшие ветки, сучки… Я ничего не мог понять.
— Поди-ка сюда, — позвал дед, — погляди хорошенько.
Я пригляделся к земле. Рядом с упавшими сучками и ветками что-то краснело вроде ягодки. Тронул пальцем. «Да это же свежая кровь!» А вот и ещё откуда-то сверху капнуло.
— То-то и есть, что кровь, — весело ответил Иван Иванович. — Полезай на дерево да сковырни гайно, мы его тут исследуем.
Я мигом взобрался на ель, спихнул беличье гнездо и сам спустился на землю.
Стрелка так и кинулась к гайну, но окрик хозяина её сразу остановил.
Сброшенное гайно очень походило на гнездо сороки. Оно было заплетено сучьями не только снизу, но и сверху и с боков, а с одной стороны оставалось круглое отверстие. Старичок осторожно ткнул туда прутиком, но в гнезде никто не шевельнулся.
— Значит, сразу наповал, — сказал Иван Иванович и начал разламывать гнездо.
«Кто же внутри? — подумал я. — Наверное, белка. Она ведь не прочь сладким полакомиться».
Иван Иванович с силой тряхнул полуразломанное гнездо, и из него на траву вывалился тёмно-бурый зверёк гораздо крупнее белки.
— Куница! — воскликнул я.
— Она и есть, — весело подтвердил Иван Иванович. — Куница